Многие изучающие немецкий язык часто путают прилагательные nervös и nervig. И, чтобы лишний раз не нервировать собеседника одной и той же раздражающей ошибкой, следует запомнить, что nervös – это «нервный», «раздражительный», «взволнованный», а nervig – «нервирующий», «действующий на нервы», «раздражающий». Также стоит заметить, что данные слова отличаются друг от друга не только по смыслу, но и фонетически: nervös произносится через [v], а nervig – через [f].

Дословный перевод русского словосочетания «в любом случае» как in jedem Fall возможен только при условии, что имеется ввиду «в каждом отдельном случае». Для передачи значения «все равно», «так или иначе» или «несмотря ни на что» следует уже использовать конструкцию auf jeden Fall.

После знакомства с наречиями и неопределенными местоимениями, начинающимися на irgend-, многие пытаются по аналогии с irgendwo – nirgendwo, irgendwohin – nirgendwohin, irgendwoher – nirgendwoher образовать соответствующую пару для irgendwann. Однако слово „nirgendwann“ в немецком языке не существует. Точнее сказать, никто не запрещает использовать его в стихотворениях, песнях, афоризмах и прочих авторских произведениях, но в словаре подобный продукт лингвокреатива найти не получится.

В качестве антонима irgendwann можно использовать nie, niemals или даже немного устаревшее nimmer. Компонент nirgend– возможен лишь в трех вышеупомянутых наречиях места, и сам по себе nirgend / nirgends обозначает «нигде». В итоге такие замечательные слова как „nirgendwie“, „nirgendwer“ и „nirgendwas“ отправляются на полку окказионализмов к „nirgendwann“.

Для внесения поправок в Konstitution необходимо отправиться в спортивный зал и серьезно поработать над укреплением мускулатуры и снижением веса. При этом желательно придерживаться системы два дня усердных тренировок через день отдыха, а те, кто чувствуют в себе силы, могут продолжить занятия даже без перерыва. Но если кость широка от природы, то тут физкультура может оказаться бессильной: все-таки die Konstitution – это телосложение, сформированное в первую очередь на основе наследственных признаков.

Поэтому для обозначения конституции как основного закона государства следует использовать существительное die Verfassung или же das Grundgesetz в отношении Германии. Слово die Konstitution в данном значении употребляется крайне редко и в основном для исторических примеров или касательно религиозных предписаний.

Сейчас сложно найти место, где бы не обсуждали коронавирус, и уроки немецкого языка отнюдь не стали исключением. При этом из всего эпидемиологического лексикона наибольшие затруднения вызывает существительное die Quarantäne. Те, кто знаком с ним исключительно по фонетическому облику, могут сильно удивиться, впервые увидев данное слово на письме. И наоборот, не зная о его фонетических особенностях, многие по привычке пытаются прочесть начальное „qua“ как [kva], однако согласно устоявшейся традиции следует произносить [kaʁanˈtɛːnə].

Кроме того, будет не лишним запомнить несколько устойчивых словосочетаний:
über etw. Quarantäne verhängen – ввести / установить где-либо карантин,
jmdn. / etw. unter Quarantäne stellen – отправить кого-либо / что-либо на карантин,
unter Quarantäne stehen – быть на карантине,
die häusliche Quarantäne – домашний карантин.

Существительные, обозначающие некоего деятеля и образованные от глаголов на –ieren / –ировать, в большинстве случаев звучат схоже в немецком и русском языках: jonglieren – der Jongleur, abonnieren – der Abonnent, investieren – der Investor и т.д.

При этом иногда можно наткнуться на сюрпризы вроде dirigieren – der Dirigent, однако не так много дирижеров ходит на курсы немецкого языка, и не так часто приходится обсуждать данную профессию на занятиях.

То ли дело программисты – в больших группах их обычно бывает минимум один-два человека, и очень обидно, если другие студенты или же они сами называют себя по аналогии с русским языком „Programmist“ вместо Programmierer или Programmiererin.

Хвастаясь наличием автографа той или иной известной персоны, не стоит по аналогии с русским языком употреблять слово das Autograf в отношении фотографии или клочка бумаги, на котором кумир оставил свой небрежный росчерк. Разве что вы не являетесь счастливым обладателем рукописного оригинала рассказа, стихотворения или текста песни – именно такое значение есть у das Autograf в современном немецком языке и было раньше у «автограф» в русском. Многих, например, может ввести в ступор словосочетание «автограф „Евгения Онегина“».

Если же речь идет о памятных подписях поклонникам или фанатам, то следует использовать существительное das Autogramm. Того, кто их собирает, называют der Autogrammsammler или der Autogrammjäger, а слово «автограф-сессия» можно перевести на немецкий как die Autogrammstunde.

Арифметическая логика не всегда работает в отношении немецкого языка: бананы, яблоки, апельсины, картофель, помидоры и лук должны быть в совокупности представлены существительными множественного числа, но на деле имеем das Obst и das Gemüse – в единственном числе и без возможности образования Pluralform напрямую.

Аналогичная ситуация сложилась и в русском языке, где стул, стол, шкаф и кровать в сумме обозначаются словом «мебель» (ж.р., ед.ч.). И тут уже негодуют немцы, привыкшие к тому, что die Möbel – это почти всегда множественное число. Форма das Möbel встречается довольно редко и в основном в речи столяров и продавцов мебельных магазинов. Остальные же склонны употреблять существительное das Möbelstück в значении «единичный предмет мебели».

В слове der Honig есть фантомный умлаут, который многие произносят или пишут, допуская тем самым пусть и не очень грубую, но ошибку. Причина возникновения этого миража, скорее всего, кроется в интуитивном желании перенести фонетические или графические особенности русского «мёд» на немецкую почву.

Можно, конечно, поспекулировать и сослаться на специфику консонантного окружения, в котором проявляется естественное стремление речевого аппарата избежать лишних движений: в данном случае при правильной артикуляции приходится тратить чуть больше усилий, нежели чем при ошибочной. Или же вовсе, заглянув в дебри обратных ассоциаций, можно выдвинуть гипотезу о влиянии образа сладкого, вязкого, тягучего и липкого вещества на произношение и правописание слова, его обозначающего.